Темы

26.09.17 Михаил Сулейманов. Инвестиционный процесс и проблема реиндустриализации России: нужны новые подходы

 Сулейманов М.Д., к.э.н.

Инвестиционный процесс и проблема реиндустриализации России: нужны новые подходы.

(Вестник Российского Нового университета. Серия «Человек и общество». Выпуск 1. Москва, 2017, с. 37-41).

Ключевые слова. Инвестиционный процесс: финансовый, фискальный, экономный подходы к его оценке, инвестиционный потенциал, инвестиционный ресурсы: экономная, затратная, растратная модели их использования, три необходимых условия для реиндустриализации России.

Инвестиционный процесс представляет собой ключевое звено расширяющего общественного воспроизводства. Инвестиционный процесс фактически связывает между собой первый  (производство) и последний (потребление) этапы общественного воспроизводства. Остальные этапы общественного производства – распределение и обмен, имеют дело уже с произведенным конечным продуктом, на этих этапах можно воздействовать только на размер долей в этом конечном продукте, которые присваиваются  каждым собственником факторов производства (капитала, труда и земли).

И, конечно, накоплять (и затем инвестировать) могут только те из них, которые получают этого конечного продукта больше, чем потребляют. В развитых странах доля в ВВП работников, получателей заработной платы составляет до 70 и более процентов и государство гарантирует им, что их возможные накопления не упадут в их реальной стоимости, отсюда и значительный удельный вес сбережений населения в общей сумме инвестиционных ресурсов общества. В РФ, если исключить «заработки» олигархов, доля работников в распределяемом ВВП примерно в два раза ниже, поэтому основная масса населения проедает все, что зарабатывает, и потому его участие в финансировании инвестиций (через банковские вклады и приобретение ценных бумаг) просто мизерно.

Теперь пойдем дальше. Рассмотрим структуру использования конечного продукта. Как очевидно, если общество потребляет все, что оно  произвело, то очередной, новый, цикл производства начнется уже в сокращенных масштабах. И так – до его полного прекращения. В истории такие ситуации уже случались.

Однако, если в производстве задействованы значительные массы основного капитала, средств производства, то для компенсации их износа и замены новыми производственными мощностями, часть производственного продукта общество должно откладывать – в денежной или натуральной форме. Если этих отложенных ресурсов достаточно для восполнения износа используемых средств производства, то процесс производства будет продолжаться нормально и безостановочно, но – в режиме простого воспроизводства, в прежних объемах, без всякого прироста в объеме конечного продукта.

Полагая, что численность населения в данной стране остается неизменной, при простом воспроизводстве остается неизменным и уровень благосостояния народа. И если же в других странах имеет место рост производства, то для данной страны оказывается, что ее доля в мировом ВВП падает, а ее население – относительно беднеет.

Ясно, что такой сценарий нельзя приветствовать, поэтому все страны стараются поддерживать режим расширенного воспроизводства. А для его поддержания уже нужны определенные объемы инвестиционный ресурсов, которые, в своей совокупности, составляют инвестиционный потенциал данной страны.

Рассмотрим теперь это понятие более подробно. Количественно состав инвестиционного потенциала всякой страны определяется как непотребляемая доля ее ВВП. Качественно это доля может выражаться либо в конкретных объемах вновь произведенных средств производства (комплексная модель народного хозяйства), либо в соответствующих объемах конечного продукта, но не потребляемого в данной стране, а предназначенного для обмена на необходимые средства производства, изготавливаемых в другой стране (внешнеторгово-зависимая модель народного хозяйства). В межстрановом торговом обороте это имеет место, как правило, в форме продажи части конечного продукта за деньги и в расходовании затем полученных денежных средств на цели приобретения новых средств производства.

Однако эти различия в представлении количественного и качественного состава инвестиционного потенциала на практике часто игнорируются и обычно требования в обеспечении инвестиционного процесса сводят к необходимости поиска денег, финансовых ресурсов. Отсюда можно выделить два практикуемых подхода - к инвестиционному процессу в целом и к составу инвестиционного потенциала, в частности.

Первый, это - финансовый подход. В соответствии с ним считается, что для обеспечения инвестиционного процесса нужны только деньги, финансовые ресурсы. И потому главная задача обеспечения инвестиционного процесса – это поиск денег. Поиск денег разными путями: поощрением денежных накоплений населения, привлечением иностранного капитала, размещением облигационных займов внутри страны и за рубежом, наращиванием массы «ликвидности» в национальной экономике, и т.д.

Коротко говоря, были бы деньги, а процесс (инвестиционный) - дальше сам пойдет. На самом деле, в реальной действительности мы видим, что такой прямой связи часто не существует. Испания в свое время по наличию денег (в связи с вывозом золота и серебра из своих американских колоний) была богатейшей страной мира, но они деньги не могли быть применены для производственных целей из-за отсталости экономической системы страны и в конечном счете они все были растрачены и Испания превратилась в беднейшую страну Европы.

И в России мы также часто видим, что есть деньги, и есть спрос, но инвестиции в реальное производство не идут. Почему? Оказывается, что в одном случае нет необходимых рабочих и инженерных кадров, в других – нет возможности приобрести достаточно эффективные технологии, в-третьих – нет необходимой инфраструктуры (дорог, надежного энергоснабжения, др., в-четвертых_– велика опасность демпинга со стороны иностранных производителей, и т.д.

Второй подход - фискальный. Он основывается на том представлении, что государство должно стимулировать частные инвестиции и что лучшим способом для этого является предоставление разного рода налоговых льгот и стимулов. И, действительно, мы видим, что в тех странах, в которых государство долговременно и последовательно проводит политику налогового стимулирования инвестиций в развитие производительного сектора экономики, экономическое развитие реально ускоряется. Но здесь есть два условия.

Первое – чтобы налоговые льготы были реально ощутимы бизнесом и инвесторами, налоговые ставки должны быть достаточно высоки. Но при высоких налоговых ставках должен быть и адекватно высок уровень налогового контроля. Иначе налогоплательщики будут искать – и находить! – разные возможности обхода налоговых законов, и тогда любые льготы потеряют для них всякую привлекательность: если можно совсем не платить налоги, то об использовании налоговых льгот можно и вовсе не думать.

Второе условие – чтобы налогоплательщики пользовались налоговыми льготами именно для наращивания своих инвестиций в реальном секторе экономики. А для это нужно тщательно продумывать состав предоставляемых налоговых льгот и также осуществлять реальный контроль за инвестиционной деятельностью налогоплательщиков. и это – совсем не простые задачи. К примеру, у нас в России налоговые льготы имеют нефтяные компании, но они вкладывают свои свободные финансовые ресурсы не в разведку новых месторождений в России, а в приобретение сетей бензоколонок за рубежом. Газпром также получает налоговые льготы, но тратит свои «излишние» ресурсы на приобретение медиа-холдингов и на финансирование футбольных клубов в России и в других странах.

И отсюда возникает законный вопрос: насколько оба эти подходы адекватны для условий России? И поэтому мы предлагаем иной, комплексно-экономический подход, который заключается в том, что инвестиционный процесс должен обеспечиваться не только финансово, но и ресурсно.

Итак, давайте посмотрим: деньги у нас есть, это и накопления населения, и финансовые ресурсы предприятий,  и государственные валютные резервы, и хранящиеся за рубежом денежные активы олигархов. Остается проблема неденежных ресурсов. Но из них: сырья у нас – сверхдостаточно, есть и значительные трудовые ресурсы. Чего реально не хватает – новых технологий и производственных мощностей, способных производить станки и оборудование для вновь создаваемых предприятий.

О новых современных «высоких технологиях» мы скажем ниже. Но насчет нехватки производственных мощностей – мы же сами уничтожали и продолжаем уничтожать свою тяжелую и машиностроительную промышленность. Аргументы продолжения этой политики таковы: советские предприятия были совсем отсталыми, слишком громоздкими и они просто не «вписывались» в рынок.

Но это - неправда! Предприятия, способные производить космическую технику, современные истребители, атомные подводные лодки не могут быть «отсталыми». Да, они велики по размерам, но для этого предполагалось развернуть на массовое производство гражданской продукции. У нас это не удалось?

Но почему это удалось в США, где была поставлена задача добиться того, чтобы во всех крупных компаниях ВПК доля военных заказов была снижена до 20 % - и именно за счет расширения выпуска гражданской продукции  до показателя в 80 и более процентов. Мы выбрали более простой путь, вместо конверсии – просто закрывать предприятия, которые нельзя полностью загрузить военными заказами. И сейчас государственный гражданский промышленный сектор просто не существует. Значит, встает задача развивать реиндустриализацию страны усилиями, в основном,  частного сектора.

И, отметим, для постановки всех этих задач наши власти уже действительно «дозрели», на уровне лозунгов цели экономического, промышленного возрождения России уже почти общеприняты - забыли и о «экономике услуг», и об идее «великой энергетической державы» (держимся пока за Сколково и нанотехнологии – неужели именно на этих «площадках» наши чиновники надеются решить поставленную президентом В. Путиным задачу создания 25 миллионов новых рабочих мест?).

Остается только вопрос, как решать эти задачи. Какова при решении этих задач должна быть роль государства, чего мы ждем от нашего частного бизнеса, как могут быть распределены усилия между государственными компаниями и частным сектором, между крупным бизнесом и сектором малых и средний предприятий?

Но реальных, действенных решений пока так и не слышно. По уже приевшемуся трафарету ведутся разговоры о привлечении иностранных инвесторов, о том, что государство должно давать деньги (которых у него нет) «на развитие», о необходимости снижения банковских ставок кредитования (хотя сами банкиры постоянно говорят, что они готовы давать деньги – но не видят стоящих проектов!), и т.д. А теперь – уже и о преодолении барьера санкций.

И вновь – масса обещаний, призывов, приглашения давать советы правительству, как «слезть с нефтяной иглы», как выйти на положительные темпы роста ВВП (сейчас темпы роста у нас есть, но они – «отрицательные»!), как увеличить внутренний спрос (при устойчивой тенденции падения ренальных доходов населения!), и т.д.

А в экономическом блоке правительства уже зреет идея разработки очередной Стратегии-2030 – при приближении к дате истечения срока действия прежней Стратегии-2020, о судьбе которой нам, видимо, уже ничего не скажут.

Но, действительно, на самом деле, стратегий и программ написано уже много, среди них есть и очень хорошие. Единственный – и общий – для всех этих документов недостаток – то, что они НЕ ВЫПОЛНЯЮТСЯ. Нет причин полагать, что такая же участь не ждет и любую новую Стратегию.

И проблема в том, что так и не решен главный вопрос – о том, кто будет исполнять предусмотренную этой новой Стратегией программу реиндустриализации России?

Как очевидно, есть только два возможных «игрока» на этом поле: государство и частный капитал (ГЧП – это просто наиболее современный механизм  воровства бюджетных денег).

Для того, чтобы именно государство успешно сыграло на этом поле, нужна высшая направляющая воля и сталинские наркомы. Можно ли на эти рычаги сейчас в России рассчитывать? Очень сомнительно.

Другой момент. Государство может, конечно, эффективно (при наличии надлежащей системы контроля) строить Днепрогэсы и разрабатывать (и производить) ракетно-ядерное оружие. Но в отношении носков и бейсболок – есть большие сомнения.

Поэтому тему государства можно закрыть. Лучшее, что оно может сейчас делать – это возводить необходимые для бизнеса объекты инфраструктуры и контролировать тарифы естественных монополий.

Остается только один возможный игрок – частный капитал. Если говорить о реиндустрилизации всерьез, то это – создание заново даже не десятков, а СОТЕН ТЫСЯЧ производственных (промышленных) предприятий (МАЛЫХ и СРЕДНИХ – вместо 30-50 тысяч уничтоженных КРУПНЫХ предприятий).

Но эта масса не может быть создана отдельными толчками, стимулами и даже приказами. Для того, чтобы собственники частных капиталов (сотни тысяч, миллионы индивидуумов!) взялись за решение этой задачи, им нужны определенные условия. Какие же это условия?

Чтобы ответить на это вопрос, не нужно проводить каких-то особых исследований или приглашать иностранных экспертов. Нужно просто провести опрос собственников малых капиталов (на уровне 50 тыс. дол. –  многие имеют такие суммы, это просто стоимость средней квартиры) и собственников средних капиталов (на уровне 1 миллиона дол.): при каких условиях они решатся вложить свой капитал в создание нового производственного предприятия в РФ?

Лучше, конечно, реально провести такой опрос. Но мы рискнем ответить за них – ориентируясь на то, чего требуют и что получают собственники аналогичных капиталов, например, в Китае, Вьетнаме, Мексике, Малайзии, и других успешно развивающихся странах.

Это, во-первых – нулевая инфляция и стабильность курса национальной валюты по отношению к ведущим иностранным валютам (доллар, евро, фунт, иена, франк). Как мы знаем, это условие обеспечивалось в Германии, Японии и сейчас – в Китае и Вьетнаме. И решить эту задачу легко. Если наши начальники этого не умеют, то можно просто пригласить на должность председателя Центробанка японца или китайца.

Насколько важным является это условие? Приведем некоторые цифры. Рублевые накопления населения и бизнеса составляют сейчас сумму, будем считать, 30 трлн. рублей. Примерно такую же сумму – в эквиваленте, составляют инвалютные «резервы» государства, компаний государственного сектора и наших олигархов.

Два года назад наши денежные регуляторы опустили обменный курс рубля в два раза. В результате население и бизнес потеряли половину своих накоплений – вместо одного триллиона долларов они сейчас имеют эквивалент 0,5 трлн. долларов.  Общий  убыток, фактически – уменьшение их инвестиционного потенциала – составляет весомые 500 млрд. долларов.

Государство и олигархи, напротив, выиграли, если считать в рублевом эквиваленте, примерно такую же сумму. Примерно – потому что нельзя ожидать, что они единовременно переведут все свои накопления в рублевую массу. Однако то, что бесспорно – реальное налоговое бремя для олигархов (которые платят налоги в России в рублях) уменьшилось ровно в два раза. А государству, опираясь на свои внезапно «подорожавшие» валютные резервы, стало много легче решать свои бюджетные проблемы.

Остальная сумма из «выигранных» 500 млрд. дол. приходится на покупателей российских товаров. И не только российских. Так, сразу после обрушения курса рубля в РФ устремились массы китайцев – с целью приобретения китайских же товаров, которые вдруг стали значительно дешевле, чем у них на родине.

Некоторые эксперты на это замечают: и правильно, что наши товары для иностранных покупателей стали дешевле. Это, якобы, стимулирует рост нашего экспорта.

Однако же дело все в том, что в России уже почти не осталось производителей товаров на экспорт, которые могли бы воспользоваться такой благоприятной ситуацией. А экспорт сырья у нас таков, какой есть. Колебаниями курса рубля он не регулируется, производители (фактически – добытчики) сырья экспортируют его в достигнутых объемах, не реагируя даже на резкие спады мировых цен на продукты их экспорта.

А что такое экспорт сырья – если рассматривать его с точки поддержания инвестиционного процесса? Для пояснения сути вопроса приведем пример мебельной фабрики. Так, оказалось, что у этой фабрике на складе оказались значительные запасы дерева, пиломатериалов. Большие запасы, способные обеспечить работу этой фабрики на несколько лет.

И что делает руководство этой фабрики? Принимает меры по улучшению хранения этих запасов, развивает производство полуфабрикатов для новых партнеров фабрики, ищет новые заказы, чтобы резко увеличить производство конечной продукции?

Нет, все проще. «Эффективный» менеджмент фабрики решает: все силы надо сосредоточить на ускоренной продаже складских запасов, простаивающие производственные линии - продать. А рабочих, которые не захотят переквалифицироваться в грузчики, надо просто уволить.  И «рентабельность» работы фабрики тут же резко возрастает: выручка растет, производственные затраты снижаются – есть все основания для щедрого премирования особо отличившихся руководителей.

А что будет дальше? Неважно – «зато мы сейчас получаем решающее тактическое преимущество на рынке и имеем резкий рост финансовых результатов»!

Как оценить такую идеологию? Но мы ее приняли и уже давно внедряем на общегосударственном уровне.

Резюмируя, можно сказать, что из всех возможных моделей использования нашего инвестиционного потенциала – экономной модели, затратной модели, растратной модели – мы все время балансируем где-то между «затратной» и «растратной» моделями, но никак не хотим сдвинутся в сторону «экономной» модели.

Но, вот, сейчас, власти у нас, наконец, заговорили о модернизации. При этом, как уже принято, представители правительства начинают опять с того, что для запуска процесса реиндустриализации России надо, прежде всего, найти финансовые ресурсы.

И тут же, одновременно, изымают у наших потенциальных инвесторов полтриллиона долларов! Какой они должны сделать вывод из этого? Что копить финансовые ресурсы в рублях бессмысленно и что то, что они накапливают, надо сразу переводить в доллары и прятать за рубежом.

Следующее - второе - условие. Это – снижение реальной налоговой нагрузки на производственный бизнес, минимум, в два раза. Должны быть снижены все налоги на бизнес: против нынешних 40% - 50% в расчете на произведенный валовой продукт, до 20% - 15 % (что примерно соответствует показателю ставки налогов в 5% - 7% от валовой выручки предприятия); и на труд: против нынешних 70% - 72% до не более, чем 30% (в странах ЕС этот показатель в среднем составляет 42% - 44%).

Третье условие – нулификация всякого внешнеторгового (таможенного и валютного) регулирования производительной (промышленной) деятельности. Конкретно это означает, что всякому промышленному предприятию, чтобы получить какой-то материал, компонент или узел, надо просто заключить контракт с его производителем (в любой стране мира) и сделать заказ на доставку необходимого транспортной компании. То же самое – и с поставками своей продукции в любую страну мира.

Это – три главные условия, которые и должны составлять нашу НОВУЮ ЭКОНОМИЧЕСКУЮ ПОЛИТИКУ (НЭП).

К ним можно добавлять и улучшение работы судов, и облегчение доступа к государственным заказам, и упрощение получения земельных участков для ведения бизнеса, и ограничение алчности естественных монополий, и многие другие, но эти три условия – главные, ключевые и необходимые.

Без них – ничего в нашей стране ГАРАНТИРОВАННО НЕ СДВИНЕТСЯ!

Вот с этих трех условий и надо начинать любую, ориентированную на результат, экономическую Стратегию России. И есть власть четко и недвусмысленно признает необходимость этих трех условий (что, конечно, не означает, что все они будут выполнены в один день!), тогда можно будет говорить и обо всем остальном.

Если же этого признания не будет, то все и любые наши (и не наши!) разработки, программы, стратегии – просто бесполезный перевод бумаги и необязательное колебание воздуха.

И этап  с этим признанием – главный! Если его пропустить, то, конечно, можно и дальше работать над нашей Стратегией, за хорошие (или не очень) деньги, но надо тогда понимать и признавать, что вся эта наша работа в целом - малополезное и необязательное занятие.

И еще одно уточнение тактического характера. В свое время А.Морита, основатель компании «Сони» имел встречи с руководителями Китая (Дэн Сяо-пин) и СССР (Горбачев). И он и тому, и другому дал один и тот же совет: начните с развития простых ТРУДОЕМКИХ производств. А надо сказать, что тогда и китайцы – как и мы - тоже увлекались приобретением самых новейших технологий и самых «продвинутых» производственных линий. И китайцы послушали совета мудрого японца, а мы – нет.

И потому Китай сейчас – «вот там», а мы – все еще «вот здесь»!